Из моей недавней книги: Г.А.
Сарданашвили, "Между рассветом и закатом. Советская физика в
1950-79 гг" (2014) (#)
Физика в СССР развивалась в
форме национальной науки, как и науки в других странах в тот период, за
исключением, пожалуй, США. Однако советский общественный строй наложил на нее
особый отпечаток. Она была «советской» наукой:
·
только
государственной и директивно управляемой,
·
строго иерархичной
(см. Вертикаль Академии Наук),
·
идеологизированной
(см. Партийная физика),
·
тотально милитаризированной
(см. Под эгидой «оборонки»),
·
не только
изолированной, но, более того, противопоставляемой зарубежной науке (см. «Невыездная» наука).
Хотя, мотивируемая гонкой
вооружений, отечественная физика в целом находилась на мировом уровне, но все
же не на высшем (см. Достижения),
поскольку была несвободной, а потому недостаточно креативной.
Следует признать, что наука
занимало особое место в советской системе. Вообще, организация и развитие
советского общества как переходного этапа к коммунизму должны были происходить
именно на научной основе. Эта концепция следовала из самой идеологии советского
общества, базировавшейся на научном учении исторического материализма. Оно и
сейчас остается научным учением, исходящим из того, что производительные силы
определяют производственные и другие общественные отношения, хотя, как показало
развитие человечества в XX веке, уже не может претендовать на всеобщность.
Наука
была официально провозглашена в СССР «главной производительной силой»,
источником прогресса советского общества. Она
призвана устанавливать закономерности природы и общества, и общество существует
и развивается в осознании этих закономерностей. Казалось бы, разумная
концепция, но именно она послужила превращению советского общества в крайне гипертрофированную
административно-государственную систему (см. Что такое советский общественный строй?). Обосновывалось это тем,
что именно директивное управление наиболее оптимально, если оно осуществляется
на научной основе.
Наука – одна из форм познания.
Ее предмет – воспроизводящиеся (реально или гипотетически) природные и
общественные явления. Наука характеризует такие явления как закономерности.
Правда, это не совсем так для общественных наук. Общественная система меняется со временем и не воспроизводима.
Завтра общество уже не то, что сегодня, и никогда в точности таким уже не
будет. Поэтому объектом общественных наук, строго говоря, является только
прошлое, но не настоящее и будущее. Однако и с естественными науками есть
проблема: истина, на самом деле, многовариантна и противоречива, а всякая
достаточно развернутая система суждений, если и непротиворечива, то неполна
(см. Что такое человеческое сознание?).
Поэтому директивное управление сколько-нибудь сложными системами даже на
научной основе заведомо некомпетентно.
Однако, декларируя приверженность научным истинам,
Советская власть не желала осознать ту объективную истину, что она сама
нежизнеспособна. Это нежелание смотреть правде в глаза пагубно сказалось на
отечественной науке, особенно на общественных науках. Их главной задачей
ставилось обосновывать все, что ни делала Советская власть, вопреки какой-либо
истине. Мнение руководства считалось истиной, а если оно расходилось с фактами,
«то тем хуже для фактов». Поэтому общественных наук в СССР я даже не касаюсь.
Их как науки, вообще, не было, разве только по отдельным совершенно отвлеченным
темам.
Будучи укрощенными
репрессиями, естественные науки в СССР тоже превратились в служанку, причем, не
общества, а государства. Конечно, закон Ньютона и при Советской власти – закон
Ньютона. Однако, например, одно научное направление можно признать важным, а
другое – нет. При этом, степень важности определяло начальство: институтское,
партийное, академическое, министерское. Его мнение считалось истиной, а значит,
единственно правильным.
Яркий тому пример, когда уже
после смерти И.В. Сталина мнение одного руководителя – Н.С. Хрущева,
поддерживавшего Т.Д. Лысенко, еще на десятилетие блокировало развитие целой
науки – биологии.
Ситуация усугублялась так же
тем, что советское государство на протяжении всей своей истории было агрессивно
милитаристским, и директивно управляемая государственная наука была нацелена им
на решение, в первую очередь, «оборонных» задач (см. Наука под эгидой «оборонки»). А не государственной науки в стране
не было. В результате СССР упустил абсолютно все научно-технологические
революции 50 – 60-х годов – от «зеленой» до кибернетической.
Обузданная таким образом
естественная наука в СССР была по-советски «подлинно» свободной, в том смысле
что «осознанно» несвободной. Причем, большинство советских ученых, многие –
партийцы (см. Партийная физика),
являлись именно «осознанно» несвободными, то есть это были «советские» ученые.
Когда
в 60 – 70-е в науке наросла критическая масса таких «советских» ученых, еще и
руководящих, научное сообщество стало уже само инстинктивно, помимо специальных
решений и указаний, отторгать неординарных, талантливых, да, просто, слишком
умных людей. Такие люди раздражали «системную» массу даже по мелочам, просто своей
свободой. На физфаке МГУ это, в частности, проявлялось при приеме в
аспирантуру. Особо талантливых старались не оставлять, их выпихивали во внешнюю
аспирантуру в другие институты. Для меня особенно показательным был пример А.А. Старобинского и А.Д. Линде – двух безусловно
лучших студентов предыдущего курса, ныне всемирно знаменитых авторов модели
инфляционной Вселенной (см. Приложение 3).
В 1972 г. они закончили кафедру квантовой теории, но в аспирантуру А.А.
Старобинский ушел в Ин-т теоретической физики им. Л.Д. Ландау, а А.Д. Линде – в
ФИАН.
Говоря
о советской науке, нельзя, конечно, умолчать об образовании в СССР. Его уровень
был довольно высокий. Это часто ставят в заслугу советскому строю. Но и уровень
образования при III династии Ура тоже был весьма высокий для того времени,
поскольку требовалось большое количество грамотных чиновников для управления и
контроля (см. III Династия Ура Древней Месопотамии).
Ключевым
позитивным фактором советского образования (в сравнении хотя бы с современным
российским) было то, что в нем делался упор именно на знание. Следует отличать
знание от информации и умения. Не углубляясь в определения, можно сказать, что
знание – это вопрос «почему», а информация и умение – это «что» и «как». Причем,
знание в советской школе преподносилось как самоценность. Формулам
тригонометрии придавалось такая же важность, как законам механики Ньютона, хотя
мало кто потом в жизни эти формулы использовал. Именно такая особенность
советского образования, наряду с прочими факторами, обеспечила высокий, все-таки,
уровень советской физики.
В
то же время, в образовании, как и во
всем советском обществе, господствовал принцип: всегда во всем есть одно
правильное мнение, а все остальные мнения неправильны. Этот принцип внедрялся
тотально, начиная со школы. При этом главной задачей советской науки ставилось
выработать или научно обосновать правильное мнение, а советского среднего и
высшего образования – безальтернативно утвердить это мнение в сознании людей.
Нет
свободы – нет креатива. Итогом творчества является создание чего-то нового,
хотя не всякое новое – это обязательно
результат творчества. Если все обусловлено заранее, ничего нового не появится.
Поэтому творчество предполагает свободу. Лишив отечественную науку свободы, ее
лишили творчества. Советская наука «посерела». В результате, например, имея в
своем распоряжении в течение почти 10 лет крупнейшие для своего времени
ускорители (см. Ускорители),
советские физики не смогли получить сколько-нибудь выдающиеся результаты. Ни
одной из современных объединенных моделей элементарных частиц (казалось бы, что
для этого надо) не числится за отечественными учеными (см. Достижения).
No comments:
Post a Comment